Преображенская старообрядческая община (Россия) - описание, история, расположение. Точный адрес и веб-сайт. Отзывы туристов, фото и видео.
- Туры на Новый год в Россию
- Горящие туры в Россию
Предыдущая фотография Следующая фотография
С 1771 года в Москве у Преображенского кладбища действует Преображенская старообрядческая община, образованная во время эпидемии чумы. Ранее здесь были и мужские, и женские корпуса. Упраздненная после революции община в наше время возрождена.
В первой половине 1920-х годов Советская власть передала храм во владение обновленцам. Но единоверческая община не освободила весь храм и осталась существовать в передней - Успенской части храма.
Основателем этой общины считается купец И. А. Ковылин. В 1784-90 годах здесь была построена Успенская церковь. В начале XIX века на территории общины сформировались отдельные мужская и женская обители, разделяла которые дорога на Преображенское кладбище. В 1806 году обители были обнесены каменными стенами с башенками.
Тип: женский; веб-сайт: www.staropomor.ru ; вход обычным посетителям невозможен.
Адрес: ст. м. Преображенская, Преображенский вал, д.17-25.
Парадоксы древней Преображенки: Суворовская улица без полководца, церковь без алтаря и две общины под крышей одного храма
Этого удивительного района у Преображенской заставы древнего Камер-Коллежского вала почти не коснулись советские преобразования и переименования. До наших дней сохранились улицы, названные в честь купцов, домовладельцев, бояр и даже личного телохранителя государя императора… Добрались большевики лишь до Прогонной улицы, переименованной в честь устроившего взрыв в Зимнем дворце террориста Халтурина.
Улицы Потешная, Игральная, Девятая Рота хранят в своих именах память о юности Петра с его потешными полками и «игрушечным» флотом. Именно здесь на исходе XVII века была основана регулярная армия России. В 1987 году власти даже собирались поставить на углу Преображенского вала и Ковылинского переулка памятник 300-летию первой русской армии и разбить аллею воинской славы. Но и поныне о тех благих намерениях свидетельствует лишь закладной камень с мемориальной надписью.
Ковылинский переулок назван по имени купца Ильи Ковылина (XVIII век) – основателя Преображенского кладбища, а также первого лидера существующей до сих пор мощной общины старообрядцев-беспоповцев Федосеевского толка. Обманом, хитростью, богатыми взятками (старообрядцы жили весьма небедно) и удивительной способностью подстроиться под любую власть федосеевцы (последователи Ковылина) избежали преследований и при Павле I, жестко боровшемся с беспоповскими сектами, и при Александре I (от которого федосеевцев защищал князь Куракин), и даже в советское время. А в 1990-х годах община вернула себе всю территорию Преображенской заставы (кроме принадлежащей Преображенскому рынку) и снова отгородилась от мира.
Никольский единоверческий монастырь – бывший православный монастырь, устроенный по правилам единоверия. Открыт по ходатайству святителя Филарета с высочайшего соизволения на территории мужского отделения беспоповского Преображенского богадельного дома в 1865–1866 гг. В настоящее время в Успенском приделе (на фото – слева) находится часовня старообрядческой общины Поморского согласия, а в основном объёме (на фото – справа) – храм Русской Православной Церкви
Крестовоздвиженская старообрядческая соборная часовня Преображенской общины старообрядцев-беспоповцев Федосеевского толка
Старообрядческая Крестовоздвиженская церковь на Преображенской заставе никогда не закрывалась с момента своего возведения в 1811 году. В конце 1960-х – начале 1970-х годов, когда развалины Преображенской заставы со старинными стенами и высокими угловыми башнями были у нас, московских мальчишек, любимыми местами для игр, мы боялись и подходить к этой церкви, напуганные рассказами о суровых староверах. Спрятавшись в развалинах и кустах, мы с интересом наблюдали, как собирались на богослужения словно сошедшие со страниц учебника истории люди: в старинных пальто и плащах, с бородами, с тростями, а некоторые даже в цилиндрах вместо обычных головных уборов (это в 1970-е годы!). Крестовоздвиженская церковь, которую сами федосеевцы именуют «соборной часовней», имеет необычную для православного храма архитектуру. Ее восточная сторона словно обрезана ножом: там нет алтарного выступа. Дело в том, что у беспоповцев, по причине отсутствия священства, нет и алтаря: за иконостасом в их часовнях – глухая стена.
Рядом с церковью по сию пору сохранилась классическая русская изба-четырехоконка с крыльцом и голубятней. В детстве мы, не зная, что у этой группы староверов нет духовенства, называли ее «домом старообрядческого попа». На современных картах она обозначена как «дом Преображенской богадельни», но на моей памяти жили там вовсе не одинокие старики, а некий мужик сурового вида (вероятно, глава общины). Сегодня изба выглядит заброшенной, нежилой, хотя все окружающие строения, ныне отгороженные от посторонних глаз глухим забором и будкой охраны, бережно отреставрированы и превращены в общинные келейные корпуса и хозпостройки.
Через Ковылинский переулок – Никольский единоверческий монастырь. Когда-то здесь находилась мужская половина Преображенской общины, которую потом переселили к Крестовоздвженской часовне, на одну территорию с женской. Построенная в 1784 году Никольская церковь с огромной отдельно стоящей колокольней, была передана Никольскому единоверческому монастырю. Затем, уже после переворота 1917 года, главная часть храма перешла к раскольникам-обновленцам, оставив единоверцам только Успенский придел, отгородившийся от Никольского внутренней глухой стеной. В 1930-е годы, когда обновленцы бросили Никольскую часть, ее вернули Русской Православной Церкви, а бывший единоверческий Успенский придел передали старообрядцам-беспоповцам Поморского согласия. Так и сосуществуют поныне на одной территории, под крышей единого храма, две общины: справа – православные, слева – беспоповцы…
Перейдя Преображенский вал, попадаем в еще один удивительный квартал исторической Москвы. Улица Суворовская не имеет никакого отношения к великому полководцу, а названа в честь домовладелицы XVIII века премьер-майорши Анны Суворовой. Параллельная ей Девятая Рота сохранила свое название с петровских времен, когда на этом месте располагались казармы 9-й роты лейб-гвардии Преображенского полка. Последняя перед набережной Яузы Бужениновская улица уже триста лет носит имя зодчего XVII века Михаила Буженинова, строителя Преображенского путевого дворца царя Алексея Михайловича.
Справка
Преображенская старообрядческая община
– группа старообрядцев-беспоповцев Федосеевского согласия в Москве. Основана на территории Преображенской заставы купцом И.А. Ковылиным в 1771 году вместе с Преображенским кладбищем. Ныне занимает территорию бывшей женской обители, Преображенской богадельни и Крестовоздвиженскую церковь («соборную часовню») 1811 года постройки.
Цитата
«Единоверие есть совокупность приходов Русской Церкви, единых с ней по вере, но разнствующих от нее в обряде. Единоверие есть отдел старообрядчества, допущенный на основании единства в вере в общение с Российской Церковью… Единоверие есть примиренное с Русской и Вселенской Церковью старообрядчество».
Священномученик епископ Симон (Шлеев)
280 лет исполнилось 12 марта со дня рождения Василия Ивановича Баженова, гениального архитектора, автора дома Пашкова и архитектурного ансамбля Царицыно, едва не изменившего облик Московского Кремля так кардинально, как не удалось его изменить даже при советской власти. Подробнее о баженовской Москве читайте в следующем номере.
Что именно повлияло на «явку», я не знаю: может, неожиданно начавшаяся осень, может, проснувшаяся гражданская сознательность или борьба с урожаем на дачных участках, но само мероприятие прошло очень камерно, без ажиотажа и духоты. Торжественно и спокойно. Пришли те, кто должны были прийти.
В зале много воздуха, пахнет цветами, прохаживаются самые пунктуальные гости, приехавшие заранее, мы ждем последних запоздавших участников. Среди гостей я вижу тех, кто в прошлом году посещал занятия лектория. Им я рада, как добрым знакомым. Особенно приятно видеть новые лица. Такое ощущение, что мы собираемся не в лектории, а за большим столом на семейное торжество.
Но торжество тоже имело место быть, поскольку открытие музейной программы «Знакомство с Москвой старообрядческой » и презентация кинолектория «Свидетели истории: портретная галерея старообрядчества » выпали на день празднования церковного Новолетия.
В своем вступительном докладе я постаралась показать, что жизнь Спасо-Андроникова монастыря, безусловно, так или иначе, соприкасалась со старообрядческими центрами, расположенными в самой непосредственной близости от его стен. Речь даже не о Рогожском кладбище, находящемся на расстоянии нескольких километров от Андроникова.
Филипповский Братский двор находился гораздо ближе — в 20 минутах ходьбы от стен обители, в Дурном (ныне Товарищеском) переулке. И, бесспорно, Братский двор беспокоил настоятелей нашего Спасо-Андроникова монастыря. Так, в 1880-1882 годах настоятелем здесь был архиепископ Сергий (Спасский), видный деятель официальной Церкви, писатель, автор истории нашей Спасской обители.
В Центральном Историческом Архиве Москвы хранится дело «Об устроении в доме, так называемый Братский двор, моленной раскольнического согласия» (Ф. 203, Оп. 364, Д. 68). В этом деле есть документ 1881 года, где на основании существовавшего законодательства утверждается, что материалы о моленной необходимо передать «к господину прокурору Московского окружного суда на распоряжение». Первым подпись под распоряжением поставил «Спасо-Андроньевский архимандрит Сергий». Полностью текст доклада будет размещен на сайте в ближайшее время.
Однако в Москве есть еще одно место, где имя протопопа Аввакума не просто чтится, а буквально вынесено в название. Это Культурно-паломнический центр, названный в его честь и расположенный в стенах московского Преображенского старообрядческого монастыря.
Гостями торжественного открытия были Максим Борисович Пашинин — председатель Культурно-паломнического центра имени протопопа Аввакума, руководитель издательства «Третий Рим», и сотрудник Культурно-паломнического центра Александр Всеволодович Подстригич .
Деятельность Культурно-паломнического центра имеет несколько направлений: это и сохранение исторического наследия московского Преображенского старообрядческого монастыря, и организация паломнических поездок к труднодоступным историческим местам Поморского Севера. Но настоящим рукотворным чудом, совершенным сотрудниками центра, является строительство двух часовен на месте казни протопопа Аввакума и его соузников.
М.Б. Пашинин подробно описал процесс строительства срубов часовен и их транспортировки к Пустозерску. Рассказ сопровождался слайд-показом. Большинство замечательных по выразительности фотографий сделал сам Максим Борисович.
Строительство часовен в Пустозерске оказалось великим делом не только в духовном плане. Организаторам и участникам пришлось проделать поистине титаническую работу. Заполярный Пустозерск, находящийся в тундре, никогда не имел строительного леса. Поэтому строительство двух часовен осуществлялось на верхней Печоре, в окрестностях знаменитого старообрядческого села Усть-Цильма.
Там из лиственницы сложили два сруба, дали им полгода отстояться, после чего разобрали, и началась транспортировка на север. Для того чтобы перевезти часовню и трапезную, потребовалось девять огромных лесовозов.
По строгим экологическим требованиям путь можно было преодолевать только зимой, по специально намороженной в бездорожье тундры ледяной трассе. Снег и лед, сковавшие землю, предохраняли хрупкую северную растительность от гибели под колесами гигантской техники.
Цифры говорят сами за себя: каждое лиственничное бревно весило около 500 килограммов. Груз на каждую машину достигал 20 тонн. Общее расстояние — почти 1300 километров сложнейшего пути. Были дни, когда за сутки караван лесовозов преодолевал от силы 30 километров. Температура ночью —35, днем —17. Во время сборки срубов не выдержал нагрузки и сломался кран. Полутонные бревна продолжали перемещать вручную. Наконец 27 апреля 2012 года, в день памяти пустозерских мучеников, срубы собрали, и состоялось освящение часовен.
После слайд-показа гости мероприятия увидели видеофильм «Строительство часовни в Пустозерске. Хроника событий ». Также Максим Борисович представил гостям мероприятия диск с документальным фильмом «Дорогой Аввакума — дорогой истинной веры». Лента рассказывает о крестном ходе к месту Пустозерской гари.
Самой красивой и торжественной частью мероприятия, несомненно, было выступление хоровой группы под руководством преподавателя знаменного пения Натальи Леонтьевны Пименовой . Песнопения комментировал Благочинный Московской епархии Русской Православной Старообрядческой Церкви — протоиерей Леонтий Пименов . Образно и поучительно отец Леонтий рассказывал гостям мероприятия об отличиях знаменного пения от партесного, раскрывал особый духовный смысл и особенности исполнения некоторых песнопений.
Хор исполнил более десяти песнопений, среди которых были духовные стихи, величание преподобному Андрею Рублеву и священномученику Аввакуму. Кроме того, было исполнено редкое песнопение из Керженской певческой рукописи, расписанное на два голоса — «Плач Адама».
Ниже представляем вам фотографии выступления хора.
Входная группа мужского двора Преображенского «кремля», он же староверческий монастырь, вид снаружи. Фото Ю.Звездкина
Входная группа мужского двора Преображенского «кремля», он же староверческий монастырь, вид изнутри. Фото Ю.Звездкина
Староверческий монастырь на Преображенском валу, колокольня. Фото Ю.Звезкина
По материалам нашей живой экскурсии «Кремль, о котором вы не знали, или Староверы на Преображенке с посещением старинного кладбища», на которую можно записаться .
Рассказывает экскурсовод Ирина Стрельникова:
История Преображенского «кремля» связана с обращением в старую веру одного замечательного человека – Ильи Алексеевича Ковылина (того самого, который купил кремлевские Львиные ворота, ). Владелец кирпичного завода в селе Преображенское, где с некоторых пор поселились староверы. Убежденный их учением, Ковылин во вполне сознательном возрасте перешел в старую веру – его повторно крестили в 1768 году, в 37 лет. А всего через три года он, проявив чудеса изобретательности и таланта договариваться, уже основал в Преображенском староверческое кладбище и при нем первую за долгие годы преследования раскольников староверческую часовню. Мы ведь помним, что со времен реформы Никона, с 1656 года официальная православная церковь считала крестящихся двумя перстами еретиками и не просто строить им ничего не разрешала, а просто-таки жестоко преследовала. Так что Ковылину, можно сказать, удалось совершить невозможное.
Никольская часовня на Преображенском кладбище, еще ее называют часовней «О девяти крестах». Фото Ю.ЗвездкинаТут на самом деле необходим небольшой экскурс по староверию. Дело в том, что видов и подвидов старой веры — великое множество, и староверы разных общин настолько разные, что, кроме двоеперстия, хождения крестным ходом посолонь, краткого написания имени Божьего — Исус да земных поклонов, общих черт, пожалуй что, и нет. Ну вот так же, как мало общего между англиканами, лютеранами и пуританами (хотя все они — протестанты). Сегодня речь у нас идет о староверах-беспоповцах. Которые тоже, в свою очередь, были совсем неоднородны, и уже в конце XVII века делились на три общины: крупные федосеевскую (как появились федосеевцы и кто такой Феодосий можно почитать ) и поморскую и ещё малочисленную филлиповскую. С Преображенским «кремлем» и Преображенским кладбищем связаны первые две. Тоже, кстати, отнюдь не во всем согласные между собой, но все же скорее схожие, чем различные, и тесно друг с другом связанные. Кому интересно, в чем разница, можно полюбопытствовать здесь , остальных не будем утомлять подробностями. В отличие от менее радикальных староверческих общин, беспоповцы крещение в «никонианской» официальной православной церкви Московского патриархата не признают совсем . Вот и перекрещивают новообращенных заново. Именно поэтому они и беспоповцы – им просто неоткуда взять попов. Если какой-то поп и переходил к ним, при новом крещении его рукоположение в священники отменялось. При этом сами они рукоположить никого не могли — для этого нужен епископ. А епископов-раскольников как-то не нашлось (опасное это было дело, тут и до костра могло дойти)… Иноземных епископов (в том числе греческих, да хоть с Афона!), давно перешедших к троеперстию, федосеевцы и поморцы за православных в принципе не считает, русских «никониан» тем более… Менее радикальные старообрядцы, не требовавшие перекрещивания, могли позволить себе принимать беглых священников из никониан – именно так образовалось поповство, в свою очередь тоже со временем расколовшееся на два направления . А федосеевцы с поморцами – увы…. А нет священников – значит, нет и таинств (за исключением двух, разрешенных мирянам по нужде: крещения и исповеди). В том числе нет и брака, раз некому венчать. Федосеевцы и поморцы некоторое время дружно придерживались так называемого безбрачного согласия.
До 80-х годов XVIII века беспоповцы так и прожили. То есть лет 100 не рожали детей. Некоторое время их это не слишком заботило – Никоновская реформа воспринималась ими как явный признак Апокалипсиса. Ощущение наступающего конца света было для староверов таким реальным, что иной раз доходило и до курьезов. Об этом мы, впрочем, уже рассказывали в заметке . В общем, если конец света случится вот-вот, какие уж тут дети… Ну а воспроизводились общины федосеевцев и поморцев исключительно за счет активной проповеди среди православных, немалое число которых старообрядцам удавалось обратить в собственную веру. Чиновник Кабалеров в 1851 году писал в донесении в Петербург: «<Староверы> хитро умеют не только подмечать людей, находящихся в затруднительном положении дел хозяйственных, но и вовлекать в такое положение, особенно склонных к расколу, и потом дают им способ выйти из такого положения, и даже обеспечивают их на будущее, жертвуя на этот предмет значительные деньги»… Попросту говоря, переходя в старую веру, человек мог рассчитывать на материальную помощь от общины, либо на беспроцентный кредит на открытие или развитие собственного дела. Чем многие люди с предпринимательской жилкой охотно и пользовались (и во многом именно этим объясняется такая высокая концентрация староверов среди русских предпринимателей XIX века). Вы спросите: а откуда у общины были такие деньги? Из пожертвований и завещаний (а кому еще завещать, если нет детей?). В общину изначально входило несколько состоятельных купцов, а дальше капитал за счет привлечения в общину
Надмогильная Крестовоздвиженская часовня (целиком сделанная из чугуна) и надгробие купца Ильи Алексеевича Ковылина. Фото Ю.Звездкина
все новых и новых талантливых предпринимателей только увеличивался . К середине XIX века совокупный капитал федосеевской общины превышал 6 млн рублей. Вообще, соцэкономисты пристально изучают феномен повышенной успешности в бизнесе протестантов в Европе и староверов в России. Есть определенное сходство в экономическом смысле между кальвинистами (тоже своего рода беспоповцами) и нашими староверами. И те, и те успешны в бизнесе во многом благодаря особой этике. Отношение к труду у них особое: праздность считается грехом, а любая работа (хоть золотарем, хоть могильщиком, хоть врачом) одинаково почетна. Расточительство — тоже грех. Промышленник живет немногим богаче своих рабочих, потому что не может позволить себе греховную роскошь накануне Страшного Суда. А, значит, заработанное он зря не тратит, все пускает в дело. Вот этого вот извечного как к стяжательству, чему-то не вполне достойному, у староверов нет. Зарабатывать, наживать капитал для них – не стыдно. Это не стяжательство, а богоугодное дело, ведь на заработанное тобой живет и спасается от греховного, предавшегося Антихристу мира вся община.
Вот так и Илья Алексеевич Ковылин зарабатывал не ради личного обогащения, в для своей Преображенской общины федосеевцев. И как результат — создание настоящего центра беспоповства — Преображенского кладбища. Все началось с чумы 1771 года. Ковылин воспользовался ею как поводом получить от властей послабление от вечных преследований общины. Со своими общинниками он взялся лечить заболевших чумой, для чего был устроен карантин. Там больного изолировали и в меру сил лечили (конечно, чума не лечится. Но можно укрепить иммунитет больного, поддержать его силы должным уходом и, возможно, организм сам справится). Но первым делом, конечно, приобщали к своей вере, то есть крестили. Интересно, что староверы не признают «обливного» крещения — только троекратное погружение в воду с макушкой. Для этой цели в Преображенском использовался Хапиловский пруд. А дело, между прочим, происходило глубокой осенью и в начале зимы. Вода в пруду — можно представить какая. Так вот было немало случаев, что больные после этой ледяной ванны шли на поправку. Что, впрочем, не противоречит медицинской науке — шок ведь иных убивает, а другим стимулирует иммунитет… Ну а если больной все-таки умирал — староверы его отпевали и хоронили (больше никто себя такими вещами не утруждал – смертей для этого было слишком много, эпидемия унесла около 100 тысяч жизней, то есть половину тогдашнего населения Москвы). Для этого им и разрешено было устроить Преображенское кладбище и при нем — часовню. Заразиться же федосеевцы не боялись – что может вообще напугать людей в ожидании скорого конца света?
Вид на Преображенский кремль с Хапиловского пруда (нынче засыпан). 1886 г.
Тут, конечно, надо отдать должное человеколюбию тогдашней власти. Между вариантами «пусть помрут и лягут в землю неотпетыми, лишь бы не переходили в запрещенную старую веру» и «пусть перекрещиваются, авось выживут, или по крайней мере получат христианское погребение» граф Григорий Орлов выбрал второй (о том, как Григорий Григорьевич был прислан из Петербурга бороться с московской чумой и как ловко распорядился, мы рассказываем на нашей экскурсии ). Как бы то ни было, расчет Ковылина удался. Благое дело для города — чумной карантин — сделался его пропуском к нужным людям. Илья Алексеевич не скупился ни на щедрые званые обеды, ни на подарки влиятельным персонам. И в конце концов сумел попасть на прием к самой матушке-Екатерине. Ведь но задумал построить при Преображенском кладбище целый комплекс — богаделенный дом для староверов-федосеевцев: мужскую и женскую обитель для малоимущих или просто желающих жить праведной жизнью, строго говоря не монастырь, но заведение с монастырским строгим уставом… С двумя большими храмами — на женском и мужском дворе. Ну то есть тот самый Преображенский «кремль». На это нужно было еще ухитриться получить разрешение. И… императрица не то, чтобы разрешила… Она, скажем так, не запретила. То есть просто промолчала в ответ на вопрос: можно ли. И этого оказалось достаточно. Ковылин построил все это на собственные средства. Ну и Львиные ворота заодно прикупил…
Ковылин руководит строительством Преображенского «кремля». Рисунок XIX века
«Кремлем» Преображенскую обитель стали называть за неприступность стен. Построил его архитектор Федор Соколов (между прочим, спроектировавший здание арсенала в Московском Кремле). Который явно находился под влиянием Василия Баженова с его сказочными «псевдоготическими» павильонами Царицына…
О богаделенном доме староверов в Преображенском можно говорить и как о монастыре. Хотя пострига обитатели не принимали. Но ведь им постриг и не требовался, федосеевцы и так жили безбрачно. Вот как описывает порядки в их обители царский чиновник, посланный с расследованием: «Съестные припасы, купленные на рынке, окуривали ладаном, все потребные вещи шили сами, на головах выстригали маковицы, на руках носили лестовицы (кожаные приспособления для отсчета молитв, изначально используемые на Руси, но позже замененные православными на четки, а староверами, естественно, оставленные в прежнем виде - Прим. СДГ). Мужчины, замеченные в нетрезвости, подвергались поклонам, а на женщин надевалась волосяная рубаха и подвязывалась железной цепью».
Лестовица, или лестовка
Деятельность Ковылина сильно подстегнула рост общины. К концу его жизни прихожан Преображенского кладбища было уже около 10 тысяч… Чему, впрочем, весьма способствовало разрешение на брак и деторождение, в конце концов полученное жившей в Преображенском по соседству с федосеевцами беспоповской общиной поморцев от своих духовных наставников в 90-х годах XVIII века. Правда, сам Илья Алексеевич Ковылин был непримиримым борцом с этим нововведением и не позволил федосеевской общине пойти по пагубному пути деторождения. Но, как только в вопросе о браке две почти родственные общины разошлись, те федосеевцы, которым невмоготу было безбрачие, стали активно переходить в поморцы. Так именно и поступил славный представитель династии Морозовых — Елисей Саввич. При этом он не утратил связей с федосеевской общиной Преображенского кладбища, а в итоге на нем и упокоился. Какой бы фанатичной ни была его вера (о его поразительной сосредоточенности на Антихристе мы ), все-таки на монашескую жизнь он был не согласен. При этом находились и поморцы (часто пожилые), недовольные нововведениями и уходившие в федосеевцы. Между переходами туда-сюда успевали родиться дети, общины росли…
Кстати, московским поморцам тоже ведь нелегко было выбить у своих духовных пастырей, живших в суровом, северном Выговском монастыре, разрешение на брак. Но тут сыграли роль те самые новообращенные купцы. Мало того, что крест безбрачия тяжек сам по себе, так еще и заработанное и накопленное имущество не все хотели оставлять общине, частная собственность предполагает наследников. Опять же, конец света явно затягивался, и на проблему невозможно стало и дальше закрывать глаза! Договорились так: пусть брак, как таинство явное, невозможен, венчать супругов некому. Но могут же быть невидимые, духовные таинства! Для Бога невозможного нет. Для заключения браков был разработан обряд: родители благославляли молодых иконами в храме, наставники общины читали соответствующие молитвы… В конце концов, эти же самые наставники (не священники, а уважаемые общиной «простецы») совершают же крещение, принимают исповеди, отпевают умерших… Ну и заключение брака вошло в их компетенцию. При этом выговские старцы не уставали напоминать, что, как ни крути, истинная-то правда и благодать – все-таки в безбрачной жизни. И только из снисхождения к слабости человеческой они вообще согласились на это вот всё… Илья Алексеевич Ковылин снисхождения проявить не пожелал. С этих пор общины окончательно разделились, и поморцам пришлось подыскивать себе другое место…
Власти, конечно, по-прежнему с неодобрением смотрели на все, что происходило вокруг Преображенского кладбища. Но степень этого неодобрения была разной и зависела от характера венценосца. Хуже всего староверам пришлось при Николае I, не терпевшем вольдомумия, в том числе и в вопросах веры. Первые его указы, направленные на борьбу с раскольниками (например, указ 1826 года об уничтожении всех молелен, основанных за десять и более лет до издания указа), федосеевцам удалось парализовать взятками. Но в В 40-х годах Преображенский мужской двор был у них все-таки отобран в пользу единоверческой церкви . Кстати, именно тогда к Николо-Успенской церкви была пристроена алтарная часть — изначально апсиды не было и быть не могло, ведь нет священников — незачем и алтарь. Так что, строго говоря, беспоповцы никогда не строили храмов — только часовни, просто иной раз — довольно большие.
Николо-Успенская церковь мужского двора. Фото Ю.Звездкина
Вход в нынешнюю староверческую часть. Аписда пристроена в те времена, когда здесь был Никольский единоверческий монастырь. У староверов-беспоповцев в изначальной постройке апсиды быть не могло — алтарь им просто не нужен, там некому было бы служить. Строго говоря, вместо храмов у них — часовни. Фото Ю.ЗвездкинаНу а что насчет выселенных с мужского двора общинников-федосеевцев — они просто переехали на женский двор к общинницам, заняв отдельный корпус. Шли годы, и московские федосеевцы все больше склонялись к тому, что поморцы в чем-то правы. Для тех, кто тем или иным образом вступил в брак, делались послабления: их больше не изгоняли из общины и из храма, теперь им разрешили молиться вместе со всеми, но только молча, про себя и без крестного знамения… Что, впрочем, вызвало жесткое осуждение со стороны других федосеевских общин — например, Казанской. (Вообще, находить столько принципиальных причин для разногласий, как это делают русские староверы, не умеет, наверное, ни одно другое человеческое сообщество…) Но тут случилась революция, и староверам стало не до раздоров и споров. Гонения на веру, развернувшиеся в первые годы советской власти, коснулись всех: православных, поповцев, беспоповцев… Воинствующие атеисты этих тонкостей не разбирали. И отобрали у староверов все жилые и хозяйственные помещения Преображенской обители, кроме Крестовоздвиженской церкви женского двора. Все остальное отдали под беженцев из голодающих губерний.
Крестовоздвиженский храм (часовня) женского двора. Фото Ю.Звездкина
Мужской корпус женского двора. Фото Ю.Звездкина
Деталь ограды женского двора. Фото Ю.ЗвездкинаНо особенно пострадал мужской двор: там зачем-то снесли колокольню (позже она была восстановлена) и большую часть стены, причем осовободившуюся территорию даже толком ничем и не застроили. Хорошо еще, храмы не снесли, как-то руки, видимо, не дошли. Ну а на участок, образовавшемся между стенами женского и остатками мужского двора, в 1932 году был переведен с Сухаревской площади колхозный рынок. (Кстати, Преображенский рынок действует до сих пор, и там весьма неплохой выбор сезонных овощей и фруктов).
При этом то, что осталось от Мужского двора, было разделен пополам: половину, отобрав у единоверцев, отдали на этот раз обновленцам А когда Сталин во время войны изменил отношение к православной церкви и упразднил обновленцев — РПЦ Московского патриархата. А половину в 30-х годах предложили занять поморцам, у которых только что отняли их собственную святыню и духовный центр — дивной красоты церковь в Токмаковом переулке (). Так федосеевцы с поморцами снова оказались по соседству: одни на женском дворе Преображенского «кремля», другие на мужском. Время не способствовало раздорам — надо было выживать. Ну а с конца 80-х государство стало постепенно возвращать им строения комплекса, и жизнь в Преображенском «кремле» наладилась. В итоге общины живут очень дружно. Те, кому надо жениться — переходят в поморское согласие и составляют приход Николо-Успенской церкви. Пожилые и одинокие часто предпочитают присоединиться к федосеевцам: остаться при этом жить в миру, у себя дома (и ходить на службу в Крестовоздвиженскую церковь), или поселиться в одной из келий обители, которая опять действует на женском дворе (и опять там есть корпус для мужчин, и есть для женщин) — это уж как кому угодно. Бывает, что и наставники переходят из поморцев в федосеевцы, и это не вызывает раздоров или осуждения. Эти две общины теперь — как сообщающиеся сосуды. В конце концов, не все же староверам только разделяться да ссориться между собой…
(сейчас реставрируется). Фото Ю.ЗвездкинаСейчас постороннему человеку на женский двор, за стену, войти затруднительно. Все-таки там обитель со строгим монастырским уставом. Зато на мужской двор — можно. И даже в Николо-Успенскую церковь пустят. Главное — быть правильно одетым, не креститься там троеперстно, внутри храма без особого разрешения не фотографировать и ничего ни в коем случае не трогать. И, знаете, я бы такой возможностью не пренебрегала! Во-первых, там немыслимое собрание древних икон (любой музей позавидует). А во-вторых, Федор Соколов — отличный архитектор. И сквозь круглые оконца внутрь проникает такой ясный, такой четко очерченный, такой мощный поток света, что любо-дорого глядеть.
При этом на западной половине мужского двора и в притворе Николо-Успенского храма так и остались православные официальной РПЦ. Внутри храм перегорожен, входы у конфессий – разные. И нельзя сказать, что они уживаются мирно и без проблем (ну вот не может быть простого финала у этой крайне запутанной истории!). Во всяком случае автор этих строк, заглянувшая к староверам пообщаться и прикупить кое-какую исследовательскую литературу (на основе которой все это в итоге и написано), была решительно атакована православной прихожанкой, вставшей на пути и попытавшейся физически не пустить к еретикам-беспоповцам. То есть страсти по-прежнему кипят, словно и не прошло со времен Никона три с половиной века… Ну, что ли, помоги нам всем, Боже…
Ну и под конец — еще немного фотографий. Просто порассматривать.
P.S. О династии купцов-староверов Носовых той же самой общины Преображенского кладбища — на нашей .
Николо-Успенский храм мужского двора (нынче принадлежит поморскому приходу). Ю.Звездкина
Староверческая дорога к Храму. Фото Ю.Звездкина
Объем, выдвинувшийся вперед, принадлежит православным. Все, что левее – старообрядцам. Внутри храма две не слишком дружественные друг к другу церкви отгородились стеной. Фото Ю.Звездкин
Колокольня нынче на той стороне двора, что принадлежит православной церкви Московского патриархата. Фото Ю.Звездкина
Вид со стороны Преображенского вала. Часть стены зачем-то разобрали при советской власти. Теперь на ее месте — унылый дощатый забор. Фото Ю.Звездкин
Пока не снесли большую часть стены и не застроили все вокруг — выглядел «кремль» еще эффектнее. Фото с сайта www.pastvu.com
Женский снаружи двор. Фото Ю.Звезкина
Входная группа женского двора изнутри. Фото Ю.Звездкина
Крестовоздвиженская церковь женского двора. Фото Ю.Звездкина
Другой ракурс. Фото Ю.Звездкина
Торец главного корпуса (того, где входная арка). Слева виднеется мужской корпус. Фото Ю.Звездкина
Справа от женского корпуса — один из последних оставшихся деревянных домов обители. Фото Ю.Звездкина
Рядом с женским двором — больница, построенная на деньги купцов-староверов. Интересна тем, что это — последний дом, построенный по проекту Льва Кекушева. ФотоЮ.Звездкина
Здесь она виднее — здание еще не застроено со всех сторон
Это странное место с запутанной историей находится в пяти минутах от не самой отдаленной станции московского метро. При этом оно малоизвестно, во всяком случае муж, с детства живший в этих краях, знал о нем на уровне "да, вроде там что-то есть".
На полноценную историческую справку у меня нет энтузиазма, да и уровень знаний в религиозных вопросах мал. Поэтому только в общих чертах.
Это место - один из центров московского старообрядчества. Сначала появилось кладбище, возникшее здесь в 1771 году во время эпидемии чумы. Под предлогом чумного карантина были созданы богадельни. На рубеже 18 и 19 веков появились мужской и женский старообрядческие монастыри (с кладбищем между ними), вокруг располагались дома, магазины, фабрики: община насчитывала около 10 тысяч человек.
В середине 19 века начался новый виток гонений на старообрядцев. Им был оставлен только бывший женский монастырь. Он закрывался при советской власти, но затем был восстановлен (правда часть территории бывшего монастыря занимает Преображенский рынок); вход туда для посторонних закрыт.
А на территории бывшего мужского монастыря был создан Никольский единоверческий монастырь (единоверцы сохраняли старую обрядность, но признавали юрисдикцию РПЦ). Он просуществовал до 1923 года. В последние годы его храмы принадлежат православному приходу, но основной храм он делит с московской поморской старообрядческой общиной.
Вот такая запутанная история. Разобравшись в ней в первом приближении, можно наконец перейти к тому, что из этого сохранилось до наших дней.
Самое красивое и гармоничное, что мы увидели - часовня Николая Чудотворца на Преображенском кладбище. Построена в 1805 году, архитектором предполагали Баженова (и неудивительно - и по стилю похоже, и чувствуется рука незаурядного мастера), но авторство принадлежит Федору Соколову. Это стиль "русской готики", считалось, что образцом послужило оформление Царицынского дворца. Часовня отреставрирована в 2002 году, сейчас находится в хорошем состоянии и принадлежит старообрядцам.
В нынешний старообрядческий монастырь, как я уже сказала, доступа нет, можно лишь любоваться оградой с башенками (начало 19 века).
А вторая половина территории доступна для посещения.
Храм Николая Чудотворца построен в 1784-1790 гг. Архитектор - тоже Федор Соколов, хотя и здесь предполагали руку Баженова.
Второй храм - надвратный храм Воздвижения креста господня - построен в 1801 году тоже Ф.Соколовым. При советской власти все пять глав его были сломаны. В постсоветское время они восстановлены, сейчас здесь находятся иконописные и реставрационные мастерские.
И наконец очень красивая колокольня (к сожалению, на снимках получилась плохо). Построена в 1876-79гг. получила неофициальное название "Преображенская свеча". Ее отреставрировали еще при советской власти, но колоколов на ней нет.
Вот такое странное место. Показалось мрачноватым (тем более, что все это находится рядом с кладбищем или на его территории), но красивым и неожиданным. Столько роскошной "русской готики" в одном месте не знаю, есть ли еще где-нибудь в Москве.
Попасть сюда можно, доехав до метро Преображенская, далее идти по улице Преображенский вал; ориентир, знакомый аборигенам - Преображенский рынок и кладбище.
