Понижение рождаемости. Низкая рождаемость – одна из ключевых проблем национальной безопасности современной России

Согласно демографическому прогнозу Росстата, естественная убыль населения будет нарастать и с 2025 года превысит 400 тыс. человек ежегодно, замедление сокращения численности населения прогнозируется только ближе к 2030-м годам. Международная миграция (по прогнозу приток мигрантов составит менее 300 тыс. человек в год) в перспективе не сможет компенсировать сокращение населения.

В декабре 2017 года глава Министерства труда и социальной защиты Максим Топилин , что уровень рождаемости в России недостаточен, чтобы обеспечить рост численности населения, а в ближайшие годы ситуация будет только ухудшаться, так как число женщин детородного возраста в стране сократится на четверть и даже больше.

«Количество женщин репродуктивного возраста до 2032 или 2035 года уменьшится на 28%. Предположить, что в этой ситуации абсолютное количество рождений будет оставаться на уровне 1,8-1,9 млн, не приходится, к сожалению», — сказал Топилин.

Рождаемость в РФ в 2017 году оказалась минимальной за последние 10 лет

(Видео: Телеканал РБК)

Научный сотрудник института социального анализа и прогнозирования РАНХиГС Рамиля Хасанова пояснила РБК, что рождаемость будет снижаться в ближайшие 15 лет из-за того, что большинство нынешних матерей родились в 1990-х годах, когда рождаемость была невысокой.

«Число женщин — потенциальных матерей маленькое, и поэтому количество рождений тоже падает», — пояснила эксперт.

Ранее глава Минэкономразвития Максим Орешкин отнес демографическую ситуацию в России к числу . Министр отметил, что к резкому сокращению численности трудоспособного населения приведет то, что в его составе начинают учитываться россияне, родившиеся в самом конце 1990-х, когда в стране был зафиксирован максимальный спад рождаемости.

«Поколение очень маленькое, поэтому динамика негативная по численности трудоспособного населения будет сохраняться. Ситуация с точки зрения демографии одна из самых тяжелых в мире: мы будем терять ежегодно примерно 800 тыс. населения в трудоспособном возрасте из-за демографической структуры», — сказал Орешкин.

В ответ на вызов низкой рождаемости президент о «перезагрузке» демографической политики страны. С 1 января в России появились два новых ежемесячных пособия. При рождении первого ребенка и до достижения им полутора лет семьям предоставляется ежемесячная выплата, равная региональному прожиточному минимуму на ребенка (в среднем в 2018 году она составляет 10,5 тыс. руб.). Из средств материнского капитала (действие программы продлено до конца 2021 года) семьи при рождении второго ребенка могут получать ежемесячные выплаты. Обе выплаты предоставляются семьям, чей среднедушевой доход не превышает 1,5 прожиточного минимума в регионе. Кроме того, для семей, в которых появились второй и третий ребенок, спецпрограмма субсидирования ипотечных ставок (расходы на обслуживание ипотеки сверх 6% годовых возьмет на себя государство).

Принимаемые государством меры Хасанова оценила как позитивные. «Материнский капитал повлиял на небольшой рост числа третьих и вторых рождений. Он увеличит возможность молодых семей вылезти из бедности. Принятое для первого ребенка пособие, скорее всего, не будет таким эффективным способом повышения числа рождений, но повлияет на календарь рождений: кто собирался родить в ближайшие несколько лет, поторопится», — сказала она.

Российский рынок труда теряет привлекательность для мигрантов, без них восполнить сокращение трудоспособного населения страны не получится, предупреждают эксперты Центра стратегических разработок (ЦСР) в докладе «Миграционная политика: диагностика, вызовы, предложения», опубликованном 26 января. Общая убыль численности трудоспособного населения до 2030 года составит от 11 млн до 13 млн человек, отмечают эксперты. Резервов для роста внутренней миграции нет и для привлечения иностранных трудовых кадров, по мнению экспертов, нужны новые меры миграционной политики — рабочие визы, лотерейные системы по аналогии с американской Green card, а также контракты для интеграции мигрантов.

Довольно долго считалось, что снижение рождаемости связано с экономическими трудностями, возникающими с появлением каждого последующего ребенка. Когда у нас в 60-е годы заметили, что рождаемость снижается, стали проводить социологические исследования, с помощью анкет выясняя условия существования семей.

К вопросу: «почему вы не имеете больше детей?», приводились варианты ответов:

1) не хватает зарплаты;

2) проблема с жилищными условиями;

3) трудно устроить детей в детские учреждения;

4) неудобный режим работы;

5) отсутствие помощи бабушек и дедушек;

6) нездоровье одного из супругов;

7) нездоровье уже имеющихся детей;

8) конфликты между супругами.

В общем, думали, что если помочь решить эти проблемы, то рождаемость поднимется. Казалось бы, все ясно. Но на вопрос: «при каких условиях вы заимели бы еще ребенка?» — очень многие, особенно имеющие двух детей, отвечали: «ни при каких условиях».

Постепенно специалисты стали приходить к выводу, что нельзя изучать снижение рождаемости только с точки зрения помех. Ряд авторов (В.А. Борисов, А.Н. Антонов, В.М. Медков, В.Н. Архангельский, А. Б. Синельников, Л.Е. Дарский) разработали концепцию «потребности семьи в детях». Она состоит в том, что супруги вовсе не желают иметь неограниченное число детей. Стремление человека к продолжению рода носит не биологический, а социальный характер, и весьма по-разному проявляется в разное время и в разных условиях.

Теория институционального кризиса семьи объясняет, почему уровень рождаемости во всем мире падает до одно-двухдетной семьи, что автоматически означает депопуляцию. Согласно этой теории, люди были заинтересованы в многодетности только в доиндустриальную эпоху. В те времена выражение «семья — ячейка общества» гораздо больше соответствовало реальному положению дел, чем в нашу эпоху. Семья действительно выступала в роли миниатюрной модели общества.

Семья была производственным коллективом (для семей крестьян и ремесленников, составлявших подавляющее большинство населения). Дети с очень раннего возраста участвовали в семейном производстве и представляли для родителей несомненную экономическую ценность.

Семья была школой, в которой дети получали от родителей все необходимые им для будущей самостоятельной жизни знания и трудовые навыки.

Семья была институтом социального обеспечения. В те времена не существовало никаких пенсий. Поэтому утратившие трудоспособность старики и инвалиды могли рассчитывать только на помощь со стороны своих детей и внуков. Тем, кто не имел семьи, приходилось просить милостыню.

Семья была местом проведения досуга. Как правило, члены семьи отдыхали и развлекались сообща.

В семье, то есть в браке, удовлетворялась сексуальная потребность и потребность в детях. Внебрачные связи осуждались общественным мнением. Скрыть их от окружающих в условиях сельской местности или небольших городов было очень трудно, особенно, если эти связи носили длительный и регулярный характер.

Наличие детей (в первую очередь — сыновей) было необходимым условием для того, чтобы считаться полноценным членом общества. Бездетность осуждалась общественным мнением, а супружеские пары, не имеющие детей, психологически страдали от своей неполноценности.

Дети выполняли также и эмоционально-психологическую функцию, поскольку родители испытывали радость и чувство душевного комфорта от общения с ними.

Таким образом, при всех своих недостатках традиционные семьи в основном справлялись со своими функциями: они обеспечивали себя экономически, осуществляли социализацию новых поколений, заботились о старшем поколении и производили на свет столько детей, сколько было достаточно (даже при тогдашнем очень высоком уровне смертности) для физического выживания человечества. При этом численность населения в разные исторические периоды либо росла, либо была относительно стабильной.

Разумеется, во время катастроф — войны, неурожаи, эпидемии и т.д. — население резко сокращалось, но впоследствии высокая рождаемость компенсировала все эти потери. В нормальных условиях, то есть при отсутствии таких катаклизмов, никогда не наблюдалось устойчивой тенденции к уменьшению численности населения из-за превышения смертности над рождаемостью в течение длительного времени — это стало возможным только в нашу эпоху.

С наступлением индустриализации положение резко изменилось. Семья утратила свои производственные функции и перестала быть трудовым коллективом. Члены семьи — муж, жена и подросшие дети (использование детского труда особенно характерно для эпохи раннего капитализма) начинают работать вне дома. Каждый из них получает индивидуальную заработную плату, независимую от состава семьи и ее наличия вообще.

Соответственно отпадает необходимость в полновластном главе семьи как руководителе семейного производства.

Кроме того, усложнение знаний, необходимых для социализации и последующей трудовой деятельности, приводит к продлению сроков обучения. Если в традиционной крестьянской семье уже 7-летние дети становились хорошими помощниками для родителей, то в современной городской семье дети учатся в школе до 17-18 лет, а если поступают потом в институты и университеты, то остаются иждивенцами родителей до 22-23 и более лет.

Но даже после того как они начинают работать, они не отдают родителям своих заработков и вообще при первой возможности уходят из родительской семьи. Особенно усиливается их стремление к отделению после вступления в брак, причем в отличие от эпохи майората и минората, когда сын, наследующий недвижимость, оставался при родителях, отделяются все дети и помешать этому могли только жилищные трудности (что очень характерно для нашей страны).

Итак, в доиндустриальную эпоху важную роль играл экономический компонент потребности в детях. Но если бы он был единственным, рождаемость в наши дни упала бы вообще до нуля. Экономическая ценность детей в современных условиях выражается даже не нулевой, а отрицательной величиной, причем немалой.

Эмоционально-психологический компонент потребности в семье и детях состоит в том, что семья и дети доставляют человеку эмоциональное удовлетворение. В супружеских отношениях это удовлетворение проявляется в сексуальной и психологической сферах. Общение родителей с детьми приносит радость, наполняет жизнь смыслом.

Именно поэтому дети не перестают рождаться даже тогда, когда они с экономической точки зрения приносят родителям уже не доходы, а, напротив, одни лишь убытки.

Демографическая политика, использующая только экономические рычаги (льготы и пособия семьям с несколькими детьми, налоги на бездетность), нигде не дала прочных результатов. Хотя довольно популярная «концепция помех к рождению детей» широко распространена, в том числе и в научных кругах. В ней преобладает мнение о том, что уровень рождаемости является слишком низким из-за тяжелых материальных условий жизни.

Отсюда следует вывод, что необходимо облегчить эти условия, предоставив семьям, имеющим маленького ребенка или нескольких детей, различные льготы и пособия, и уровень рождаемости повысится настолько, что угроза депопуляции будет устранена. Подобная точка зрения основана только на житейской логике и соображениях «здравого смысла», но не подтверждается статистикой. Низкий уровень рождаемости, не обеспечивающий даже простого замещения поколений, наблюдается во всех экономически процветающих, западных странах. Само снижение рождаемости происходит не только в условиях экономического кризиса, как это имеет место в нынешней России, но и в условиях экономического подъема.

Прошло уже два века с тех пор, как демографам стало известно о «парадоксе обратной связи». Когда рождаемость была очень высокой и ее искусственное ограничение в браке не практиковалось, среднее число рожденных детей в семьях всех социальных групп мало различалось, а разница между ними была связана главным образом с различиями в среднем возрасте вступления в первый брак у женщин, принадлежащих к разным социальным группам. Среднее число выживших детей зависело также от социальных различий в смертности. Снижение детской смертности раньше началось у наиболее образованных, культурных и обеспеченных групп населения.

Поэтому в этих группах (раньше, чем в других) родители приобрели уверенность в том, что все их дети выживут, и стали практиковать искусственное ограничение рождаемости. Рождаемость сперва снижается у социальной верхушки, а также интеллигенции, затем — у рабочих, и лишь в последнюю очередь у крестьян. В то время, когда для общества в целом происходит переход от высокого уровня рождаемости к низкому, действие механизма «обратной связи» становится наиболее заметным. Однако после того как процесс снижения рождаемости распространяется на все социальные группы, и ее уровень уже не обеспечивает простого замещения поколений, эта обратная связь ослабевает и может вообще исчезнуть.

Некоторые авторы, прибегая к подтасовке данных, пытались доказать, что при этом обратная связь сменяется прямой, и богатые семьи имеют в среднем больше детей, чем бедные. Но даже при появлении подобных различий в среднем числе детей между семьями, принадлежащими к разным социальным группам, эти различия остаются небольшими и непринципиальными, поскольку ни одна из этих групп уже не способна воспроизвести себя естественным путем. В таких условиях не имеет особого значения, в каких социальных группах населения рождаемость выше, а в каких — ниже, поскольку во всех группах она все равно ниже черты простого замещения поколений.

Кроме концепции помех, существует концепция детоцентризма (ее автор французский ученый А. Ландри, а наиболее активный сторонник в нашей стране — А.Г. Вишневский). Ребенок становится центром современной семьи, что предполагает однодетность — в этом заключается концепция детоцентризма. Все же, независимо от разных точек зрения демографов, признать можно одно — нынешняя семья не задумывается о смерти детей. Если раньше была очень высокой вероятность смерти маленьких детей, то теперь мало кто учитывает, что сын или дочь умрет раньше родителей. Если бы в бесчисленных сообщениях в средствах массовой информации о несчастных случаях обязательно указывались бы семейные обстоятельства погибших и упоминались бы те эпизоды, когда они были единственными детьми у своих родителей, многие семьи поняли бы, что один ребенок — это слишком мало.

Один из основных факторов снижения рождаемости — разрушение традиционного института брака как договора, в котором муж обязывается содержать семью, а жена рожать детей и вести хозяйство. Теперь сексуальное и дружеское общение возможно и без совместного ведения хозяйства, обязательств и пр. Внебрачные (формально) дети составляют во многих странах Западной Европы от трети до половины всех родившихся, в России — почти 30%. Всюду внебрачная рождаемость растет, но ее рост не компенсирует падение брачной рождаемости — в целом рождаемость падает.

Так что взаимосвязь проблемы снижения рождаемости и разрушения брака очень прочна. А вот прямой связи между уровнем рождаемости и смертности в наше время нет. В современной России убыль населения определяется не столько высокой смертностью, сколько низкой рождаемостью. Характер замещения поколений зависит от смертности только тогда, когда уровень последней высок в детских и молодых возрастах, и значительная часть каждого поколения не доживает до среднего возраста родителей при рождении детей. В наше время до этого возраста доживает более 95% родившихся девочек.

Дальнейшее снижение смертности — чрезвычайно важно по гуманитарным и экономическим соображениям, но мало влияет на характер замещения поколений. При суммарном коэффициенте рождаемости 1,2-1,3 ребенка, какой и наблюдается в нынешней России, население будет сокращаться, даже если средняя продолжительность жизни достигнет 80 лет. Поэтому для повышения рождаемости до уровня, обеспечивающего хотя бы простое замещение поколений, необходимо воздействовать не только на экономический компонент, но также и на социальный и эмоционально-психологический компоненты.

Последствия низкой рождаемости и поиски решения проблемы

Хотя причины низкой рождаемости намного чаще, чем раньше, упоминаются в западной прессе, основное внимание все же уделяется ее последствиям. В этом вроде бы ничего нового нет: и в отдаленном, и в сранительно близком прошлом заботы вызывало главным образом то, к чему ведет низкая рождаемость, а не то, что ее порождает. Вместе с тем обращает на себя внимание то, что в западных странах акценты смещаются с внешних, геополитических обстоятельств на внутренние проблемы, и значительно расширяется спектр обсуждаемых эффектов. Показателен также рост числа публикаций, рассматривающих детерминанты и последствия низкой рождаемости не только раздельно, но и сцепленно, т.е. в ракурсе системных вазимосвязей. Этот подход особенно распространен, когда внимание концентрируется на социально-культурном контексте репродуктивного поведения, что нередко делает возможным сбалансированное раскрытие темы. Особенностью нынешних популярных дискуссий является также вполне адекватное рассмотрение большинства последствий низкой рождаемости через призму старения населения.

Повсеместно наибольшее внимание привлекает триада «экономический рост – трудовые ресурсы – пенсионная система» (табл. 3, рис. 2), причем всегда подчеркивается негативное воздействие низкой рождаемости на эти компоненты экономической системы. Редкие статьи обращают внимание на то, что малодетность может ускорять экономический рост или снижать уровень безработицы. Часто упоминается неизбежное сжатие рынка, необходимость увеличения налогов и социальных выплат. Вымирание многочисленных поколений бэби-бума приведет к тому, что ко времени, когда будет погашена нынешняя ипотечная задолженность, цены на жилье упадут. Немало статей уделяет внимание воздействию низкой рождаемости на физическую и социальную инфраструктуры, акцентируя внимание на таких негативных сторонах, как сокращение числа школ и усугубление трудностей планирования школьного образования. Так, немецкая и итальянская пресса сообщает, что в ряде городов уволены тысячи учителей; система водоснабжения нуждается в дорогостоящей перестройке, потому что снижение водопотребления сопровождается накоплением опасной для здоровья стоячей воды.

Таблица 3. Распределение последствий низкой рождаемости, упомянутых в популярной прессе шести стран, в процентах

Примечание

Источник http://www.demogr.mpg.de).

Рисунок 2. Распределение последствий низкой рождаемости, упомянутых в популярной прессе шести стран, в процентах

Примечание : в материале могло быть упомянуто более одной причины

Источник : Kohler, Hans-Peter and Laura Stark (2000). The Public Perception and Discussion of Falling Birth Rates: The Recent Debate Over Low Fertility in the Popular Press. Max Plank Institute for Demographic Research. WP 2000-009 (http://www.demogr.mpg.de).

Патриотические аргументы в риторике по вопросам рождаемости хотя и отошли на второй план в большинстве западных стран, их влияние, если судить по частоте соответствующих публикаций, весьма значительно. Исключение составляют Германия и Япония, где демографическая аргументация занимала важное место в милитаристских доктринах; общественный климат и государственное строительство в послевоенный период затабуировали рассмотрение демографических вопросов в такой плоскости.

В патриотическом дискурсе акцент переместился с военно-стратегических на экономические и культурные аспекты «здоровья нации» и демографического веса страны и региона. Во Франции тревога по поводу подрыва количественной силы и демографической жизнеспособности нации в значительной мере уступила место удовлетворенности национальным уровнем рождаемости – существенно более высоким, чем в соседних странах. Однако интерес к широким социальным и геополитическим аспектам малодетности во Франции не угас. География патриотической тематики расширилась, включив Австралию, Великобританию и Новую Зеландию. В этом плане можно интерпретировать отсылки к «сокращению энергетики народа», «похоладанию общественного климата», подрыву устойчивости культурной и психологической среды в результате падения рождаемости. Так, в Великобритании встречаются высказывания, что снижение рождаемости может быть и благом для планеты, но оно, несомненно, беда для нации. В Австралии нередки утверждения, что результатами низкой рождаемости стали дряхлеющее общество, вступившее на путь окончательного упадка, растущее давление со стороны соседних стран и потеря международного влияния. Папа Римский Иоанн-Павел II в выступлении перед итальянским парламентом в ноябре 2002 года сказал, что кризис рождаемости в Италии представляет собой серьезную опасность для будущего страны. В европейских изданиях нередко высказывается опасение, что демографические тенденции подрывают конкурентоспособность континента, особенно по отношению к США, где высокая рождаемость поддерживает демографический рост, молодость и жизнеспособность нации.

В России демографические страсти особенно сильно накалились и почти всегда связаны с геополитическим и военным аспектами проблемы. Выражения типа «вымирание нации», «уничтожение генофонда» и т.п. стали расхожими клише. Нередко можно слышать или читать заявления, что сокращение населения является прямой угрозой национальной безопасности или, ещё страшнее, - самому сохранению России как государства. Как отмечалось в проекте «Основ государственной политики Российской Федерации по военному строительству на период до 2010 года», низкая рождаемость настолько подсечет обороноспособность страны, что «будет негативно влиять на вопросы военного строительства до конца первой трети ХХI века» .

Некоторые статьи в западной прессе отмечают долговременные и не столь очевидные последствия снижения рождаемости для семейных и других социальных структур. Например, иногда внимание авторов привлекает предположение, что уменьшение размеров семьи, редкость братьев и сестер, исчезновение нитей косвенного родства приведут к распространению еще более индивидуалистического и атомизированного образа жизни. По мнению некоторых авторов, новые социальные определения возрастных групп приведут к возникновению общества, коренным образом отличающегося от нынешнего.

Итак, низкая рождаемость в развитых странах за последнее десятилетие стала широко обсуждаемой проблемой, нередко выходящей на первые полосы ведущих газет. Более того, в последние годы эта долгосрочная проблема стала подаваться в сенсационном ключе. Краткий обзор обсуждения в современной прессе проблематики низкой рождаемости в развитых странах позволяет прийти к выводу, что общественному мнению по-прежнему более интересны последствия, чем детерминанты демографических процессов. Вместе с тем, когда причины малодетности обсуждаются, то, как правило, такое обсуждение включает, в отличие от прошлого периода, элементы многостороннего, комплексного подхода; (за иключением отдельных стран – главным образом России), редко встречаются попытки найти одного «виновного». Когда речь идет о последствиях, то акцент на военно-стратегические аспекты численности национального населения и его соотношения с сопредельными странами явно, опять-таки за исключением России, сместился на разнообразные экономические и социальные последствия изменения его возрастной структуры. Вместе с тем уже начавшееся в ряде стран и неминуемо предстоящее другим странам снижение численности населения – в результате низкой рождаемости, что хорошо понятно широкой публике - вновь выводит проблему депопуляции в разряд видного элемента общественного дискурса.

Вопрос о том, что следует предпринять для решения проблем, порождаемых малодетностью, широко обсуждается в печати. Хотя далеко не все статьи рассматривают возможные решения проблемы, примерно в половине проанализированных Колером и Старк материалов этот вопрос поднимается. Характерно, что в последнее время нередко обсуждаются не только лежащие на поверхности средства прямого воздействия на рождаемость, но и, с одной стороны, весьма тонкие, «фоновые» параметры репродуктивного поведения, а с другой, - приспособительные мероприятия. Сама постановка вопроса в массовой печати, как правило, предполагает, что у проблемы есть решение, т.е. можно либо поднять рождаемость, либо эффективно приспособиться к ее нынешнему низкому уровню.

Наибольшие надежды возлагаются на хорошо знакомую по коллективному и индивидуальному опыту, и по обильной информации, политику государства, направленную на создание благоприятных условий для деторождения и семейной жизни. При этом для западных обществ характерно очень осторожное отношение к самой идее воздействия государства на репродуктивное поведение. Оно считается полностью относящимся к сфере прав индивида и семьи, а государство не имеет права вторгаться в эту сферу, но обязано способстововать реализации репруктивных остановок, если его о том попросят. Поэтому словосочетание «демографическая политика» встречается крайне редко (используется понятие «семейная политика»), равно как и примеры постановки количественных целей. Такая позиция сочетается с отношением к низкой рождаемости как с серьезной общественной проблеме. Следует отметить, что граждане западных стран в целом неплохо осведомлены о демографической ситуации, чему способствует система образования и корректное освещение этих вопросов в средствах массовой информации. Во Франции, к примеру, ежегодный официальный доклад о демографическом положении в стране освещается на первых страницах национальных газет. В результате очень многие люди понимают, скажем, разницу между числом рождений и уровнем рождаемости. К сожалению, в России это понимание чуждо как общественному мнению, так и правительственным органам, непосредственно ответственным за государственные программы в этой области.

Интересно, что демографическая политика реже всего упоминается во французской и швейцарской прессе – т.е. именно в тех странах, где она имеет особенно продолжительную историю. Объяснением этого может быть тривиальность этого ракурса проблемы: для средств массовой информации не типично останавливаться на хорошо известных консенсусных вопросах. Наряду с демографической политикой все чаще речь идет о мерах воздействия на культурную среду, формирующую низкую рождаемость. По этому вопросу высказываются полярные точки зрения, причем авторы зачастую излагают только один близкий им вариант. На одной стороне стоят защитники традиционных ценностей, призывающие укреплять формы семьи, основанные на роли мужчины-добытчика и женщины-хранительницы очага. На другой стороне находятся адепты либеральной модернизации, считающие, что следует добиваться равноправия различных форм семейных союзов и равенства женщин и мужчин во всех, в том числе семейной, областях. Характерно, что во всех американских статьях, включающих проблематику воздействия на рождаемость, высказывается модернистская точка зрения, в то время как во всех итальянских – традиционналистская. Известно, что рождаемость в США – максимальна для развитых стран, а в Италии рекордно низка. Видимо, это соотношение не случайно.

Парадоксально, что в то время как нигде, кроме Франции, не считается, что использование контрацепции оказывает влияние на уровень рождаемости, иногда высказывается точка зрения, что для повышения рождаемости надо бы ограничить доступ к соответствующим услугам, причем как раз во французской прессе не найти подобных рекомендаций. Эта точка зрения встречается в статьях, опубликованных в австралийской, австрийской, английской и новозеландской прессе. В российской прессе также нередко раздаются призывы ограничить контрацептивную практику.

И, наконец, эффективной мерой подъема рождаемости нередко объявляется ревитализация экономики, которая поможет поднять моральный дух и облегчить воспитание детей. Особенно часто такая точка зрения высказывается в странах, испытывающих особенно экономический спад, – Германии, Японии и России.

К сожалению, не удалось найти обзора прессы по демографической проблематике, составленного аналогично анализу Колера и Старк и охватывающего 2000-ые годы. Представляется обоснованным предположение, что озабоченность депопуляцией «кристаллизовалась», по меньшей мере, в некоторых странах с особенно низкой рождаемостью, что означает ее отрыв от экономического цикла. Однако проверить это предположение непросто из-за глобального затяжного экономического кризиса конца 2000-х-начала 2010-х годов.

В той мере, в какой последствия низкой рождаемости представляются важными, а демографическая политика – далеко не такой результативной, как хотелось бы, имеет смысл озадачиться вопросом, а нельзя ли как-то по-другому решать проблему суженного воспроизводства трудовых ресурсов. Мало того, какой бы ни была демографическая политика сейчас, ее «трудовой эффект» скажется не ранее чем через 15 лет. Следовательно, к нежелательным тенденциям в естественном воспроизводстве населения следует адаптироваться. Меры приспособительной политики могут включать рост иммиграции; большее вовлечение в экономику неиспользуемых трудовых ресурсов (женщин, молодежи, пожилых); интенсификацию использования труда (удлинение рабочей недели, повышение пенсионного возраста, пенсионные реформы); повышение производительности труда. Экономическая ценность и общественная приемлемость повышения производительности труда бесспорны, поскольку оно осуществляется в основном путем технологического прогресса, который ущемляет мало чьи интересы. Проблема, однако, в том, что реальный (а подчас даже нафантазированный) рост производительности труда мало где компенсирует сокращение трудовых ресурсов. Остальные из перечисленных выше мер объединяет не только то, что все они дадут значительный компенсационный эффект, но и их непопулярность. В демократических обществах законопроекты по этим вопросам наталкиваются на сопротивление избирателей и профсоюзов. Авторитарные государства в состоянии навязать обществу многие решения, в том числе и в трудовой области, но ценой нарастания социальной напряженности. Кроме того, авторитарным обществам плохо удается технологическое развитие.

Большую волну откликов в прессе и оживленных дискуссий подняла работа Отдела народонаселения ООН по замещающей миграции . Наибольшую реакцию вызвали расчеты, показывающие, что неизбежно сократится и постареет население крупнейших стран, если рождаемость и миграция останутся на прежнем уровне и, с другой стороны, какие грандиозные числа мигрантов необходимы, чтобы компенсировать низкую рождаемость. Сотни статей по этому поводу, опубликованные в западной прессе, подхлестнули и без того острую дискуссию по проблемам международной миграции. Наряду с серьезным изложением различных точек зрения в ряде статей, многие популярные издания придали характер сенсационности в общем-то очевидным расчетам, акцентировав внимание на иммиграции как необходимом и вместе с тем нереальном (по требуемым масштабам) способе избежать старения. Между тем упомянутое в первоисточнике альтернативное решение – увеличение пенсионного возраста – часто игнорировалось потому, что такой рецепт менее драматичен и вместе с тем крайне непривлекателен. Следут иметь в виду, что нынешние аргументы в пользу увеличения пенсионного возраста обусловливается несбалансированностью пенсионных систем (из-за старения населения), а не грозящим дефицитом трудовых ресурсов.

Однако в странах Запада волна газетных дискуссий по докладу ООН прошла и мало что оставила за собой. Это произошло не потому, что миграция или депопуляция утратили актуальность. Актуальности эти темы не утратили, но стало политически некорректным рассматривать их во взаимосвязи. Иммиграция стала болевой точкой большинства европейских обществ, причем ослаб акцент на вопросе о конкуренции на рынке труда, якобы противоречащей интересам низкооплачиваемых граждан. В последнее время бурные дискуссии разворачиваются между либерализмом, отстаивающим интересы иммигрантов с позиций универсальных прав человека и демократических ценностей, и (условно) консервативной идеологией, заявляющей о провале интеграционной политики, губительном конфликте цивилизаций и необходимости оградить страну от вторжения чужих и чуждых людей. В России это направление развивается в особо радикальных формах, часто оказывающихся агрессивной ксенофобией, замешанной на сплаве привычки к тоталитаризму, пренебрежения законами собственной страны и настороженного отношения к согражданам, относящимся к другому этносу и культуре.

В принципе, возможно начать приспосабливаться к депопуляционным и структурно-возрастным последствиям низкой рождаемости для воспроизводства трудовых ресурсов. В среднесрочной перспективе нет альтернативы адаптации. В долгосрочном плане адаптация может оказаться более экономически эффективной, чем демографическая политика. Следует помнить, что ничем не компенсированная убыль населения в трудоспособном возрасте не может не привести к замедлению экономического роста, а в перспективе – к сжатию национальной экономики. Эти соображения, однако, пока крайне редко можно слышать в парламентах и средства массовой информации. Тому есть две причины. С одной стороны, сокращение трудовых ресурсов началось лишь в последнем десятилетии в нескольких странах (Германия, Италия, Россия, Япония) и понемногу. С другой стороны, как меры воздействия на репродуктивное поведение, так и меры адаптации к его последствиям крайне сложны и политически остры. Вместе с тем можно предположить, что демографический аргумент будет крепнуть, окажет серьезное воздействие на расстановку политических сил, а потому и будет в полной мере учтен при разработке социально-экономического курса.

Итак, широкое обсуждение проблем народонаселения и в особенности рождаемости имеет давнюю историю. Обоснованные опасения чередовались с неоправданными фобиями и всплесками фаталистического алармизма. Однако, общие элементы, присущие политическому дискурсу в этой области, не должны заслонять особенные черты восприятия общественным сознанием массовой малодетности и бездетности. Две принципиально новых характеристики этого восприятия заключаются в значительном расширении спектра осознаваемых проблем и в повышении уровня просвещенности, информированности, о причинно-следственных связях. Хотя адекватность отражения обьективных процессов разнится, комментарии экспертов часто создают достаточно верную картину. Различия в идентификации детерминант низкой рождаемости, порождаемых ею проблем и путей их разрешения нередко отражают главным образом ракурс рассмотрения вопроса. Из этого, однако, не следует, что в дискурсе царит стройный консенсус. Наоборот, существуют глубокие разногласия по некоторым важным вопросам, в особенности по ранжированию причин низкой рождаемости и потенциалу специально направленных на ее повышение мер. Противоречия в массовом восприятии являются как отражением недостаточной научной проработки этих вопросов, так и продуктом осознанного, а нередко и случайного фильтрования информации.

У нас в стране, да не и только у нас, на экранах телевизоров уже как минимум последние 10 лет разворачивается шоу под названием "битва за рождаемость". На декларируемую поддержку семьи выделяются миллиардные средства, создаются различные фонды и комиссии, а рождаемости все нет. Она в лучшем случае не растет, а в худшем неудержимо падает. В отличие от рождаемости постоянно растет возраст вступления в брак, а вместе с ним и количество разводов. 10 лет, а никакого эффекта, может государство что-то делает не так?

Последнее время от первых лиц государства - и нашего и соседнего слышно о росте рождаемости, иногда в сердцах даже заявляют о настоящем бейби-буме. Однако, несмотря на декларируемый рост рождаемости, увеличение продолжительности и качества жизни, количество населения почему-то падает. А падает оно потому, что никакого роста рождаемости на самом деле не было и нет. Дело в том, что органы государственной статистики немного лукавят и за бейби-бум выдают изменение соотношения рождаемости и смертности. Смертность в стране действительно снижается, уровень жизни с начала тысячелетия вырос, продолжительность жизни тоже выросла - почти на 5 лет по сравнению с 2000 годом. За счет того, что люди стали умирать не в 60, а в 70, показатель смертности снизился, но рожать от этого больше не стали.

Перейдем к рождаемости. Единственным РЕАЛЬНЫМ показателем рождаемости в стране является коэффициент фертильности, он же СКР (суммарный коэффициент рождаемости), о котором никогда не упоминают в СМИ и который никогда не публикуют в инфографике, предназначенной для массовой аудитории. Запомни читатель - СКР и только СКР является единственным показателем, отражающим реальное положение дел в демографии страны.

Что означает СКР на практике? Это среднее количество детей, которое рожает женщина, на протяжении всей жизни. В идеальных условиях для того, чтобы перекрыть естественную смертность женщина должна родить минимум двоих детей - тех новых граждан, которые останутся жить после смерти двух своих родителей. В реальности же условия далеки от идеала, существует детская и подростковая смертность, бывают неизлечимые формы бесплодия, так что реальный средний СКР, необходимый для покрытия естественной смертности ≈2,5. Для того, чтобы население стабильно росло, каждая женщина, дожившая до совершеннолетия, должна рожать троих детей. КАЖДАЯ! ТРОИХ! Теперь попытайся вспомнить, дорогой читатель, сколько семей с тремя детьми ты знаешь в своем окружении.
Семья с тремя детьми у нас в РБ считается многодетной, по данным БЕЛТА в 2016 году в Беларуси проживало 80 тыс. многодетных семей . Это означает, что примерно из двух миллионов женщин, находящихся в репродуктивном возрасте, троих и более детей родили только 80 тысяч - это всего 4%.

На сайте Национального статистического комитета РБ данных по СКР нет, опубликовано только количество рождений на 1000 человек - показатель, который не говорит ровным счетом ничего. Пришлось качать демографический ежегодник на 500 страниц и искать информацию в нем. Согласно отчету за 2015 год, СКР в Беларуси составляет 1,7 ребенка на женщину, то есть страна стахановскими темпами вымирает, ни о каком росте населения даже близко говорить нельзя. Справедливости ради, стоит заметить, что рождаемость за последние несколько лет немного выросла, но темпы роста составляют 0,03 ребенка на женщину в год, с такими показателями на уровень нулевого прироста мы выйдем только через 25 лет:

Количество разводов тоже стабильно высокое, в среднем по стране по официальной статистике распадается около 50% браков, однако эта статистика не отражает реального положения дел, потому как далеко не все пары сегодня брак регистрируют, к тому же многие после развода вступают в повторные браки, давая в статистику одновременно и + и - при фактическом минусе. Реальная цифра разводов составляет около 70-80%, хотя в некоторых областях РФ фиксируют и показатели близкие к 100% .

Так почему же, несмотря на все программы защиты детства и материнства, введение материнских капиталов, поддержку молодых семей, выплату детских пособий, единоразовые выплаты по факту рождения и реальный рост уровня жизни, рождаемость все никак не хочет расти, а количество разводов превышает все допустимые пределы? Подавляющее большинство респондентов считают, что главная причина - низкий уровень жизни, вот если государство даст больше денег, рождаемость точно повысится.
Обратимся к таблице СКР по странам мира , посмотрим где самая высокая рождаемость, наверняка где-нибудь Швейцарии, Норвегии, Сингапуре или Германии - в этих странах уровень жизни один из самых высоких в мире:

Ой, самая высокая рождаемость почему-то в беднейших странах мира - Нигере, Бурунди, Мали и Сомали, что-то пошло не так. Смотрим самую низкую рождаемость:

Южная Корея, Сингапур, Гонконг, Тайвань - одни из самых развитых стран на планете.

Жестокая правда заключается в том, что зависимость уровня жизни и рождаемости не прямо-, как нас убеждают с детства, а ОБРАТНОпропорциональная. Чем выше уровень жизни - тем НИЖЕ рождаемость и наоборот, чем ниже уровень жизни - тем рождаемость ВЫШЕ. Если поподробнее изучить таблицу, выяснится, что ни одна страна первого мира не обеспечивает себе за счет рождаемости даже уровня воспроизводства населения, не говоря уже о росте.

Получается, что государство, занимаясь материальной стимуляцией молодых семей, на самом деле рождаемость снижает. Еще больше усугубляет ситуацию переселение молодых семей в города. В бетонном мешке посреди бетонного мегаполиса крайне сложно растить более двух детей, их банально некуда деть - нет места. В сельской местности рождаемость до сих пор выше именно по этим двум причинам: во-первых, ниже уровень жизни, во-вторых люди живут в частном секторе, где дети большую часть времени проводят на улице, а площадь дома легко увеличивается копеечным способом - путем пристройки недостающих метров к уже существующему жилищу. Итого - урбанизация + повышение уровня жизни = снижение рождаемости.

Но это еще не все, различные правозащитные и гуманитарные организации очень активно педалируют тему угнетенности женщин, их дискриминации на работе и в учебе и тоже связывают эти проблемы с низкой рождаемостью в стране и высоким уровнем разводов. В реальности же все тоже с точностью до наоборот - чем меньше у женщин свобод и ниже уровень образования, тем выше рождаемость и ниже процент разводов. Причина простая - женщина, которая занята учебой и карьерой, просто не успевает в отведенный природой отрезок времени родить и вырастить троих и более детей. С биологической точки зрения лучший возраст для беременности - с 16-18 до 23-25 лет. Но это время эмансипированная женщина тратит на учебу, последующие годы - на трудоустройство и начало карьеры. В Беларуси на сегодняшний день средний возраст первых родов приближается к 28 годам, в Европе он уже перешагнул рубеж в 30 лет.
К тому же образованные и финансово независимые женщины не стремятся к вступлению в моногамные отношения , предпочитая пожизненному браку беспорядочную смену партнеров , алкоголизм, табакокурение и наркоманию, что явно не способствует созданию семей и увеличению рождаемости.

В сухом остатке получается, что для того чтобы увеличить рождаемость и снизить уровень разводов, население нужно переселить обратно в деревни, снизить уровень жизни, а женщин дискриминировать и поставить в зависимость от мужчин. Звучит как сценарий зомби-апокалипсиса, правда? Тем не менее, как бы дико это не звучало, других способов улучшить демографию никто в мире еще не придумал. Именно в этих условиях жили пожизненными браками наши деды и бабки и именно в них рожали много детей. Ни в одной стране первого мира на сегодняшний день нет института крепкой семьи и нет рождаемости хотя бы на уровне воспроизводства населения, во всех развитых странах нормой стали беспорядочные половые связи, массовые разводы и малодетность, а часто вообще философия чайлдфри.

В России пошли дальше всех, это единственная страна в мире, где аборты финансируются из госбюджета (!!!) и являются стандартной медицинской процедурой в любой поликлинике. Это значит, что любая женщина, желающая прервать беременность, просто приходит к терапевту, заявляет о своем намерении, ее направляют к гинекологу, где быстро и бесплатно плод удаляют. Результатом стала ситуация, при которой на одного рожденного ребенка приходится два абортированных. В РФ по официальной статистике, которая учитывает только процедуры в государственных клиниках, проводится полтора миллиона абортов в год, по неофициальной, с учетом частных абортариев и подпольных операций, около трех миллионов. С 1960 года в стране было сделано 180 миллионов абортов, это на треть больше чем текущее население РФ и в 6 раз больше, чем погибло во Второй мировой войне.

Теперь о причинах почему государство под соусом заботы о материнстве и детстве на самом деле проводит политику разрушения института семьи и препятствования рождаемости. Одна из причин в том, что большие и крепкие семьи в текущих условиях либерализма и демократии могут вести себя очень непредсказуемо. Крепкая семья часто вырастает в мощный клан. Кланы, где каждый друг за друга горой, сложно контролировать и подчинять. У всех на слуху фамилии вроде Кеннеди, Рокфеллеров, Ротшильдов, Уолтонов - все они были обычными семьями, но выросли в целые империи, влияющие на судьбы мира. Конечно, не все семьи достигают такого уровня могущества, но очень многие из них становятся независимыми и влиятельными, в Европе до сих пор огромное количество бизнесов - это семейные предприятия. В России ярким примером служит Чечня - это один из немногих регионов РФ, где фиксируется стабильный прирост населения, у людей сильно не только понятие семьи, но и рода. Семьи в Чечне многодетны, женщины у мужчин в полном подчинении, брат стоит за брата, сын за отца. В итоге чеченцы стали одной из самых привилегированных каст в стране, держат в страхе остальное население, в Москве чувствуют себя хозяевами, медленно, но методично через семейную клановость увеличивают сферы своего влияния:

Слабая и бездетная семья, в которой муж и жена друг другу чужие люди, легко управляема и манипулируема - старый добрый принцип "разделяй и властвуй".

Вторая причина, почему государству невыгодна многодетность и крепкие семьи - экономическая. Женщина, которая рожает троих-четверых детей, 9-12 лет проводит в декрете. Все это время она недееспособна и не вносит никакого вклада в текущую экономику страны, наоборот на ее содержание из бюджета тратятся огромные средства. Конечно, рожая четверых детей она обеспечивает будущие поколения рабочей силой, то есть делает вклад в экономику будущего. Но особенность выборной власти в том, что ее не заботят перспективы на 20 лет вперед, ее заботят политические очки здесь и сейчас, в противном случае на очередных выборах не будет показателей, которыми можно будет козырнуть перед электоратом.

В итоге получается, что современному государству невыгоден институт традиционной семьи, но выгоден институт брака, в котором мужчина, ослабленный законодательством и поставленный в зависимость от настроения женщины, либо не делает детей вообще, либо нехотя делает одного и потом под угрозой уголовного преследования 18 лет платит на него алименты, видясь с чадом по расписанию, установленному судом. В таких условиях женщины имеют возможность много работать и платить налоги в казну, из казны не уходят лишние деньги на декретные и детские выплаты, а мужчины, панически боящиеся ЗАГСа, не представляют никакой угрозы как будущие патриархи крепких сплоченных семей.

Конечно, открыто об этом не скажет ни один чиновник - это будет равносильно политическому самоубийству, но для людей, которые умеют сопоставлять и анализировать, все цифры находятся в свободном доступе. Выводы неутешительные - государство устойчиво и планомерно разрушает институт семьи, делает все для снижения рождаемости, и никаких предпосылок для изменения ситуации к лучшему в ближайшее время не предвидится.

Нравится то, что я делаю? Поддержи проект:

Еще немного ликбеза:

Одной из наиболее актуальных для национальной безопасности российского государства проблем является демографическая ситуация в стране. Известно, что рождаемость в современной России, несмотря на определенное улучшение, связанное с относительным повышением уровня жизни в 2000-е годы (по сравнению с 1990-ми годами) и некоторыми мерами государства в направлении стимулирования демографического роста, остается на достаточно низком уровне. По крайней мере, вряд ли возможно говорить о том, что российская рождаемость на настоящее время покрывает потребности в восполнении населения страны. Российские граждане стремительно стареют, в особенности в «русских» регионах страны, где наблюдается наиболее низкий уровень рождаемости.

Причины демографического спада

Сильный демографический спад наблюдался в России на протяжении практически всего ХХ века и был связан не только с изменениями социально-экономических и социокультурных основ российского государства, но и с тем, что в годы войн, революций, коллективизации и индустриализации, политических репрессий российское государство лишилось 140-150 миллионов человек. Соответственно, поскольку значительную часть погибших и умерших составляли люди обоих полов детородного возраста, а также дети и подростки, то на десятки миллионов людей сократилось и количество потенциальных новорожденных, которые могли родиться у жертв глобальных катаклизмов отечественной .

Однако, не менее значимую роль в демографическом кризисе в России сыграло и снижение количества детей у среднестатистической российской женщины. По данным А. Вишневского – одного из крупнейших отечественных специалистов по демографии, за период с 1925 по 2000 гг. рождаемость снизилась в среднем на 5,59 ребенка на женщину (Вишневский А. Демография сталинской эпохи). Причем наиболее активное снижение рождаемости пришлось на период с 1925 по 1955 гг. – то есть, на периоды индустриализации и коллективизации, Великой Отечественной войны, послевоенного восстановления советской инфраструктуры. Численность населения современной России ежегодно снижается примерно на 700 тысяч человек, что позволяет говорить о стране как о постепенно вымирающей (да, именно так, не стесняясь этих слов, ее охарактеризовал сам президент Владимир Путин еще в 2000 году, а спустя 6 лет – в 2006 году – он заявил, что численность населения России к концу XXI века может уменьшится вдвое, если не будут приняты кардинальные меры в направлении улучшения демографической ситуации в стране).

Очень часто в обыденных суждениях о причинах снижения рождаемости встречается объяснение низкого уровня рождаемости социальными условиями, в первую очередь – недостаточным материальным благополучием населения, отсутствием высокооплачиваемой работы у родителей, отдельного и большого жилья, инфраструктуры детских садов и школ. Однако при сравнении со странами третьего мира или той же дореволюционной Россией подобные аргументы не выдерживают критики. Мы видим, в каких условиях проживает основная масса среднеазиатского населения, не говоря уже об африканцах или жителях Южной Азии. Однако скученность, бедность (а порой и откровенная нищета), отсутствие социальных перспектив отнюдь не мешают людям рожать детей – причем в количествах «от пяти и выше».

На самом деле причины снижения рождаемости в России в ХХ веке лежат скорее в идеологической плоскости. Их основной стимул – девальвация традиционных ценностей и разрушение образа жизни русского и других народов страны в период революции и, особенно, послереволюционных сталинских преобразований. Нельзя не отдать должное сталинской эпохе как периоду максимального развития промышленности, обороны, безопасности советского государства, распространения всеобщей грамотности населения, доступности медицинской помощи (пусть и не сильно квалифицированной, но все же значимой).

Однако, для стремительного рывка в экономике СССР требовалась мобилизация максимально большего количества граждан, привлечение к труду практически всего трудоспособного населения страны, включая и мужчин, и женщин. По мнению А. Вишневского, «сами методы, которыми сталинское руководство СССР добивалось - и добилось - "великого перелома" в народной жизни, были таковы, что они безоглядно разрушали всю систему традиционных ценностей, в том числе и семейных» (Вишневский А. Демография в сталинскую эпоху).

Несмотря на то, что Сталин и его окружение негативно оценивали деятельность «левацкого» крыла партии большевиков, настаивавшего еще в первые послереволюционные годы на полном разрушении института семьи, пропагандировавшего сексуальную свободу мужчины и женщины, свободу абортов, в действительности у «левых коммунистов» было многое позаимствовано. И, в первую очередь, специфическая модель организации семейных отношений. Ее можно назвать пролетарской, поскольку именно у пролетариата как класса наемных рабочих, преимущественно проживающих в городах и занятых на фабрично-заводском производстве, стала возможна такая организация семьи. У крестьянина количество детей не имело особого значения, более того – многодетность была в фаворе, поскольку дети – это будущие руки, там где можно прокормить двух – всегда прокормишь трех и так далее. Крестьяне же имели и возможность размещения многочисленного потомства в своей избе, в случае взросления детей – в избе, построенной рядом, в пристройке.

В отличие от них городские пролетарии, ютившиеся в комнатах и квартирках доходных домов, не могли позволить себе многочисленное потомство. И по причине отсутствия мест для размещения, и по причине иного характера трудовой деятельности – пролетарий работал за зарплату и ребенок становился лишь очередным едоком, снижающим благосостояние семьи без всякой отдачи (когда он вырастал – он не работал в хозяйстве отца, как крестьянский сын, а отправлялся на собственные «хлеба», то есть прямой материальной отдачи родительской семье не приносил). Более того, в городских пролетарских семьях, как правило, шли трудиться и женщины. У женщин-работниц, оказывавшихся в ситуации самостоятельного выбора трудовой деятельности, места жительства, формировалась и совершенно иная модель полового поведения. Во-первых, они в гораздо меньшей степени зависели от мнения окружающих, нежели крестьянки. Во-вторых, будучи самостоятельно занятыми работниками, они могли позволить себе то поведение, которое считали нужным. Естественно, что и для них многодетность была очевидной помехой – ведь она прямо препятствовала фабрично-заводскому труду.

Концепция «новой женщины» и рождаемость

Идеология семейной политики Советской России формировалась под влиянием концепций «новой женщины», начавших складываться еще в XIX веке в произведениях как отечественных, так и зарубежных писателей и философов революционно-демократического толка. В России о «новой женщине» писал, прежде всего, Н.Г. Чернышевский. На Западе идея женской эмансипации получила гораздо большее развитие. Сформировалась идеология феминизма, включающего в настоящее время множество ответвлений – либеральный, социалистический, радикальный, лесбийский и даже «черный» феминизм. К чему привело распространение феминизма в странах Западной Европы – можно не напоминать, эта ситуация достаточно плачевна для европейских обществ и является причиной значительных противоречий между различными группами европейского населения.

В России феминистские идеи, в том числе и концепция создания «новой женщины», нашли благодарных сторонников среди представителей революционных партий и движений, в первую очередь – социал-демократов. Эсеры – «народники» все же в большей степени были почвенниками, хотя и среди них распространялись подобные теоретические построения. В революционные годы основным теоретиком концепции «новой женщины» стала Александра Коллонтай. Этой удивительной женщине – политику, дипломату, революционеру – удалось не только сформировать собственную концепцию семейно-половых отношений в социалистическом обществе, но и собственной биографией в значительной степени продемонстрировать, что представляет собой образ «новой женщины».

По мнению Коллонтай, традиционный образ женщины испокон веков ассоциировался с покорностью, нацеленностью на благополучное замужество, отсутствием инициативы в строительстве собственной жизни и жизненной независимости. Традиционная женщина – это такое специфическое дополнение к мужчине, его спутница и соратница, лишенная, по сути, собственного «Я» и, часто, собственного достоинства. В противовес традиционному образу женщины Коллонтай и выдвигала концепцию «новой женщины» - самодостаточной, активной политически и общественно, относящейся к мужчине как к равному и действительно являющейся равному ему в строительстве собственной независимой жизни.

Образ «новой женщины» - это, прежде всего, образ женщины незамужней. Дополним – и, как следует из раскрытия этого образа, бездетной – ведь наличие ребенка, тем более двух или трех, не говоря уже о пяти, лишает женщину ее независимости в понимании Александры Коллонтай. Она называет три главных принципа строительства новых любовно-брачных отношений: равенство во взаимных отношениях, взаимное признание прав другого без претензии на полное владение сердцем и душой партнера, товарищеская чуткость по отношению к своему любовному партнеру (Коллонтай А. Дорогу крылатому эросту. 1923 г.).

Уже в середине 1920-х гг. работы Коллонтай были официально подвергнуты критике в Советском Союзе. Постепенно оказалась забытой и ее концепция – о ней предпочитали молчать. Более того, по мере укрепления советской государственности руководству страны не оставалось иных вариантов, кроме как частичного возвращения к традиционным ценностям. В официальной печати, литературе, кинематографе сталинской эпохи пропагандировался тип советской женщины, которая умудряется совмещать в себе и черты «новой женщины» Коллонтай в плане партийной и общественной активности, трудовых подвигов, и традиционное семейное поведение матери и жены. Однако, не трудно догадаться, что идеология советского государства расходилась с реальной практикой организации семейной и демографической политики. Формально пропагандировалось материнство, разводы оценивались негативно, в 1936 году советским правительством были запрещены аборты, однако фактически социальная политика советского государства не была направлена на реальное укрепление демографических основ страны.

Снижение рождаемости в сталинскую эпоху свидетельствует о том, что предпринятые меры по запрету абортов не дали желаемого результата. Во-первых, в Советском Союзе женщины в основной массе оказались трудоустроенными. Те, кто получал высшее и среднее профессиональное образование, после окончания учебных заведений направлялись на работу по распределениям – часто в совершенно другие регионы страны. Их шансы на быстрое замужество понижались. Да и сама система государственной пропаганды в значительной степени не ориентировала женщин (как и мужчин) на семейные ценности.

Хотя советское государство нуждалось в многочисленных рабочих руках, солдатах и офицерах, новых инженерах и ученых, и действительно предпринимало колоссальные шаги в этом направлении (достаточно посмотреть на количество учебных заведений всех уровней, появившихся именно в сталинскую эпоху, на количество детей «из народа», получивших качественное профессиональное образование и добившихся высот в самых разных областях научной, военной, производственной, культурной деятельности), что-то оказалось безвозвратно утерянным. И этим «чем-то» был сам смысл деторождения и создания крепкой полноценной семьи. Семья лишалась своего экономического, хозяйственного, социального наполнения, хотя и провозглашалась «ячейкой общества». Детей можно было воспитывать в детском саду, мужей или жен периодически менять (если не устраивали какие-то нюансы совместной жизни, а то и просто «надоели»), хозяйственного значения совместное проживание мужчины и женщины в городской квартире практически не имело.

После ухода из жизни Сталина и «десталинизации» Советского Союза даже те меры по сохранению уровня рождаемости, которые пытался ввести Сталин, запретив аборты, были отменены. Несмотря на то, что после войны наблюдался даже некоторый рост населения, выйти на такой уровень рождаемости, который бы позволил многократно увеличить со временем население советского государства, так и не удалось. Что происходило в постсоветский период – напоминать не следует. В 1990-е годы сыграли свою роль и экономические факторы, и, в еще большей степени, окончательное уничтожение традиционных ценностей и их подмена вестернизированным суррогатом. Причем если в советской модели семейно-половой политики женщины хотя бы ориентировали себя если не на семейную жизнь, то на созидательную деятельность «во благо родины и партии», то в постсоветский период ценности личного материального благополучия окончательно затмили все другие жизненные ориентиры.
Поскольку материнство и супружество перестали рассматриваться как реальные ценности большей частью российской молодежи, образовалась глобальная «нехватка детей».

Хотя многие социологические опросы молодых россиян свидетельствуют о том, что семья для российской молодежи остается важнейшей жизненной ценностью (или, как минимум, второй по значимости), очевидно расхождение желаемого (что отвечают россияне социологам) и действительного. Последнее не радует – в стране крайне высок уровень разводов – распадается 50 % браков, что удерживает Россию в числе мировых лидеров по количеству разводов. Что касается деторождения – лишь в 2000-е годы, после введения реального материального стимулирования граждане стали рожать больше детей (однако некоторые скептики объясняют относительный рост рождаемости в стране в 2000-е годы тем, что в этот период в детородный возраст вошло поколение «демографического бума» 1980-х годов, а социально-экономические условия жизни в стране относительно стабилизировались).

Важную роль здесь сыграло введение выплат т.н. «материнского капитала», который выплачивается при рождении второго ребенка и достижении им возраста трех лет. Решение о начале выплат материнского капитала было принято в 2006 году, при этом, для того, чтобы предотвратить возможность его использования в корыстных целях представителями маргинальных слоев населения, было решено не выдавать его наличными средствами, а выдавать особый сертификат, позволяющий на определенную сумму приобрести жилье, закрыть ипотечный кредит, оплатить образование ребенка.

В настоящее время материнский капитал составляет около 430 тысяч рублей. Сумма немаленькая – в некоторых регионах России на нее можно купить собственное жилье или, по крайней мере, реально улучшить свои жилищные условия. Обсуждаются условия и появления иных возможностей расходования средств материнского капитала в интересах семьи и детей. Однако, только лишь материальной мотивацией добиться повышения рождаемости нельзя. Тем более, если учитывать то, что для получения материнского капитала еще требуется родить первого ребенка. Поэтому некоторые социологи оценивают саму идею материального стимулирования рождаемости весьма скептически, ссылаясь на то, что рожать с целью получения помощи от государства в размере 430 тысяч рублей будут лишь представители маргинальных слоев населения или мигрантских диаспор. То есть, даже в этом случае проблема демографической безопасности российского государства не окажется решенной.

Аборты угрожают демографии

Другая проблема России в сфере рождаемости – аборты. Официально аборты были разрешены в Советской России сразу после Октябрьской революции. В 1920 году РСФСР разрешила прерывание беременности не только по медицинским показателям, став первой страной в мире, легализовавшей аборты. В 1936 г. аборты были запрещены и вновь легализованы лишь в 1955 г. после политики «десталинизации». В период с 1990 по 2008 гг. в постсоветской России было произведено, по официальным данным, 41 миллион 795 тысяч абортов. Это количество перекрывает реальные потребности российского государства в рабочей силе (около 20 миллионов человек в указанный период), что позволяет многим общественным и политическим деятелям рассматривать аборты как прямую угрозу демографической безопасности российского государства.

Против абортов в России сегодня выступает около половины населения страны. Социологические опросы показывают постепенное сокращение количества сторонников абортов – с 57% респондентов в 2007 г. до 48 % в 2010 г. (Левада-центр. О репродуктивном поведении россиян). Взгляды противников абортов выражают, как правило, националистические политические движения и религиозные организации. Среди них есть как абсолютные противники совершения любых абортов, включая даже аборты по медицинским показателям, так и умеренные противники абортов, признающие возможность их совершения в обоснованных случаях (медицинские показатели, изнасилование, социально-бытовая неустроенность и т.д.).

В первую очередь, против практики абортов возражают российские общественные деятели и философы традиционалистского направления. Для них аборты – не только угроза национальной безопасности российского государства, одна из причин сокращения потенциального населения Российской Федерации, но и вызов религиозным ценностям, традиционным мировоззренческим ориентирам, изначально присущим практически всем народам мира, но разрушающимся в процессе детрадиционализации современного общества, усвоения индивидуалистических и потребительских ценностей современного западного капитализма. Ведь идеология «чайльд фри» - добровольной бездетности, возводимой в доблесть современными «креаклами» и стремящимися к подражанию им недалекими потребителями, представляет собой целенаправленное насаждение антироссийских по сути принципов отказа от рождения детей, создания полноценной семьи во имя «собственной реализации», которая чаще всего представляет собой лишь возможность повседневного и беззаботного «тусования», шопинга, а то и просто безделья, пьянства и наркомании.

Снижение рождаемости является одной из целей многочисленных ассоциаций «планирования семьи», первоначально возникших в странах Западной Европы по инициативе феминистских движений и спонсируемых международными финансовыми кругами, заинтересованными в снижении численности населения – в первую очередь именно в развитых странах, поскольку здесь большая численность населения означает и рост социальной ответственности и экономических нагрузок на капиталистов. Поэтому целесообразнее «подсократить» численность коренного населения, одновременно осуществляя ввоз иностранных мигрантов из отсталых государств «третьего мира», которые будут готовы исполнять тяжелые работы без социальных гарантий и каких-либо требований к улучшению своего положения (сейчас опыт современной Европы показывает, что это далеко не так и многие мигранты отнюдь не работают на новом месте жительства, зато очень даже требуют социальных гарантий и всевозможных привилегий, однако изменить ситуацию уже не представляется возможным для большинства западных государств).

Философ Олег Фомин-Шахов, являющийся одним из наиболее убежденных противников абортов в современной России, подчеркивает, что «проблема абортов для сегодняшней России - это прежде всего проблема демографической безопасности. На Международной конференции по народонаселению и развитию, прошедшей в Каире 5–13 сентября 1994 г., была принята программа действий, по сути представлявшая для России добровольно-принудительные санкции по самосокращению. В программе говорилось, что для устойчивого регионального и глобального социально-экономического развития необходимо принимать меры по сокращению рождаемости, прежде всего путем развития услуг по планированию семьи (контрацепция, стерилизация, аборты «в адекватных условиях»)» (О. Фомин-Шахов. Россия без абортов. Газета «Завтра». Электронная версия от 5 июня 2014 г.).

При этом Олег Фомин-Шахов предлагает воспользоваться американским опытом движения пролайферов, то есть – противников абортов и сторонников сохранения жизни человека уже в утробе матери. Американские пролайферы, по мнению Олега Фомина-Шахова, впервые перевели тематику абортов в плоскость социальных проблем, тогда как до них аборт расценивался как личный грех человека или как преступление против законов государства. Был поднят вопрос и о сути аборта как инструмента биополитики по регулированию численности населения отдельных государств. Что касается России – то очевидно, что ее огромные территории и природные ресурсы издавна являются предметом зависти целого ряда соседних государств. На протяжении всей истории российское государство сталкивалось с ордами иноземных завоевателей, однако сегодня более дальновидные теоретики и практики мировой финансовой олигархии могут позволить себе использовать и такие технологии как биополитика, то есть регулирование деторождения в России, уровня смертности населения, в том числе и пропагандистскими механизмами – пропагандой абортов, «свободного» образа жизни, всевозможных социальных девиаций, криминальной субкультуры и т.д.

Другой известный философ Александр Дугин в своей статье «Деторождение как философская проблема» связывает отсутствие стремления к деторождению с разрушением традиционных ценностей российского общества, отторжением религиозных ценностей и усвоением чуждых индивидуалистических моделей, направленных на исключительную «самоценность» человека. В рамках этой аксиологической модели деторождение становится препятствием для «свободной», а в действительности – бесцельной и характеризующейся лишь потребительством – жизни человека. «Система грязной чудовищной лжи, неприкрытой русофобии, направленной на уничтожение нашего культурного и физического кода, не оставляет никакого желания создавать честную, культурную, православную российскую семью и растить большое количество замечательных русских детей. И уже далеко не очевидно, станет ли для молодежи аргументом то, что, если она не будет рожать детей, не будет России» - пишет Дугин (А.Дугин. Деторождение как философская проблема).

Стоит ли запрещать аборты в современной России? Безусловно, на тотальный запрет абортов вряд ли можно пойти в современных условиях. Да и не будет этот шаг реально оправданным и понятым населением. Однако жесткий контроль над практикой абортов должен быть введен – и это одно из необходимых мероприятий в направлении обеспечения демографической политики российского государства. В первую очередь, должны строго контролироваться все случаи осуществления абортов российскими женщинами, с учетом причин их совершения. Так, по медицинским показателям, в интересах сохранения жизни женщины, после изнасилования (криминальная подоплека аборта) аборты должны быть разрешены. Должна быть оставлена возможность абортов и для семей, уже имеющих несколько детей или испытывающих обоснованные сложности материального характера.

Однако основная масса абортов, совершаемых женщинами молодого возраста, бездетными, со средними или высокими доходами, без видимых проблем со здоровьем, должна быть запрещена. Заметьте – здесь нет покушения на личную свободу женщины. Достаточно использовать средства контрацепции, не вести беспорядочную половую жизнь, то есть – следить за собой и придерживаться хотя бы элементарных морально-этических принципов – и необходимость периодически бегать на аборт отпадет сама собой. В конце концов, в большинстве стран мира – практически во всех латиноамериканских государствах, странах Африки, исламского Востока, в некоторых католических странах Европы аборты запрещены и эти страны как то существуют, многие – весьма неплохо.

Есть ли перспективы?

Практика материального стимулирования рождаемости, к которой перешла Россия в годы правления В.В. Путина, представляет собой большую значимость для развития рождаемости в стране. Однако одними лишь экономическими посылами невозможно побудить людей создавать семьи и давать потомство – в особенности в современном обществе с его соблазнами и информационным давлением соответствующей пропаганды. Необходим целый комплекс мероприятий – в социальной, экономической сфере, сфере культуры и образования, здравоохранения, создающий предпосылки для действительно полноценного воспитания маленьких россиян и для самого их появления на свет. Это и выплата достойных пособий по уходу за ребенком, и возможность введения «материнской зарплаты» для многодетных женщин, решивших полностью посвятить себя уходу за ребенком, и помощь детным семьям в улучшении жилищных условий (увеличении жилищной площади в зависимости от роста количества детей в семье), и предоставление дополнительных средств транспорта, бытовой техники для многодетных семей. Все эти мероприятия должны осуществляться на федеральном уровне и под жестким контролем соответствующих органов.

В любом случае, не углубляясь в конкретику, следует отметить, что российское государство может изыскать возможности для организации подобных мероприятий в направлении обеспечения демографической безопасности страны. Не будет зазорным и привлечение общественных организаций, которые давно, на свой страх и риск, за свой счет, ведут работу среди населения страны, пропагандируя ценности семьи и деторождения, препятствуя распространению чуждых российскому обществу западных ценностей. С другой стороны, возможно использование зарубежного опыта, включая и приглашение проверенных зарубежных специалистов для консультаций в направлении совершенствования демографической политики российского государства.

Но основное внимание государства должно быть обращено на информационно-пропагандистскую политику. Пока в средствах массовой информации, в кинематографе рекламируются потребительские ценности, рисуется в качестве желаемой для женщины модель поведения «светской львицы» - проститутки, не имеющей детей, очерняются русские мужчины, показываемые неудачниками, от которых нельзя рожать детей, даже троекратное повышение материнского капитала, введение дополнительных пособий по деторождению не исправит ситуацию в сфере демографической безопасности российского государства.

В информационной сфере российское государство должно взять за основу политику пропаганды крепкой и многодетной семьи, распространение культа отцовства и материнства, повышение уважения к детным мужчинам и женщинам. Должны быть созданы специальные телепередачи, интернет-сайты, печатные издания, утверждающие семейные ценности. Причем деятельность данных проектов должна быть адекватна и востребована в современных условиях, что потребует дополнительного привлечения специалистов в сфере психологии, теле-и-радиовещания, журналистов, деятелей культуры и искусства. Соответственно, в образовательных учреждениях также должна осуществляться политика, направленная на утверждение семейных ценностей и правильных моделей полового и брачного поведения. Могут быть разработаны механизмы поддержки молодых матерей в сфере получения ими профессионального или дополнительного образования на льготных условиях. Российское государство должно понять, что без людей не будет и государства, без детей – не будет будущего. Именно люди – главная ценность России и об их достойном существовании и воспроизводстве и должны заботиться российские власти.